После санкций, введенных в отношении энергетического сектора России, и взлета цен на энергоносители и электроэнергию в Европе, один из ключевых вопросов, стоящих перед всеми, кто принимает решения: как на практике снизить зависимость от углеводородных энергоносителей? Казалось бы, ответ — развитие так называемой альтернативной энергетики. Но сырье, которое она использует, тоже радикально дорожает, и что с этим делать, не всегда понятно.
Рецептов преодоления энергокризиса за последние 50 лет придумано два. Первый — сокращение потребления — энергосбережение. Второй — переход на другие источники энергии. В разном смысле «другие». Это могут быть и альтернативные поставщики «кризисных» энергоресурсов, и просто другие энергоресурсы.
Нынешний энергокризис не стал исключением. В «Плане из 10 пунктов по снижению зависимости Европейского союза от российского природного газа» Международного энергетического агентства шесть из десяти пунктов связаны с диверсификацией источников энергии, два — с энергосбережением.
Для замены российских энергоносителей МЭА предлагает «заменить российские поставки газом из альтернативных источников», «ускорить реализацию новых проектов в области ветровой и солнечной генерации», «максимально увеличить выработку из имеющихся низкоуглеродных источников (ядерных и на основе биотоплива», «ускорить замещение газовых котельных тепловыми насосами», «усилить работу по диверсификации и декарбонизации источников, обеспечивающих гибкость энергосистемы».
Насколько реалистичны рекомендации МЭА?
Заменить Россию
План был выпущен 7 марта. К началу июня Евросоюз выпустил шесть пакетов санкций, из них шестой подразумевает отложенный запрет на покупку сырой нефти (на шесть месяцев) и нефтепродуктов (на восемь месяцев). Это прямое исполнение одной из рекомендаций. И действительно, заместить поставки из России сейчас собираются нефтью не только из стран — традиционных поставщиков (одна из свежих новостей — переговоры главы Минфина Франции Брюно Ле Мэр с ОАЭ), но и из подсанкционных Венесуэлы и Ирана. «По информации крупнейшего независимого нефтетрейдера, США могут разрешить увеличение поставок санкционной иранской нефти на мировые рынки даже без возобновления ядерной сделки 2015 года», — отмечает Bloomberg со ссылкой на главу азиатского бизнес-подразделения крупнейшего в мире нефтетрейдера Vitol Майка Мюллера.
Но у таких небольших подсанкционных стран, как Иран и Венесуэла, было меньше денег для развития своих экономик (в том числе, нефтяной промышленности), так что быстро нарастить объем добычи не получится. Поэтому можно предположить, что заместить поставки нефти из России — второго из крупнейших поставщиков в мире — будет как минимум крайне дорогостоящей, если вообще выполнимой задачей.
Шестой пакет санкций Евросоюза, несмотря на его принятие, включает оговорки: под них попадут только морские поставки, а поставки по трубопроводу «Дружба» останутся доступными. Несколько специальных исключений сделали для Болгарии, Чехии и Хорватии.
Все чаще звучат комментарии европейских политиков и экономистов разных уровней о том, что санкции разрушают скорее экономику Европы, нежели России. Вопрос касается не только поставок, но прежде всего — цены. «В то время как российское эмбарго в долгосрочной перспективе только сократит доходы от нефти, европейские предприятия и потребители пострадают от высоких и потенциально растущих цен на нефть. «Инфляционное давление будет продолжаться», — считает глава исследовательского центра Брейгеля в Брюсселе Гунтрам Вольф. По его мнению, «европейцев ждут трудные времена».
«Прежде чем мы откажемся от контрактов на поставки (из России, — прим. ред.), необходимо гарантировать безопасность поставок. Это относится прежде всего к нефти, и, конечно же, к газу», — заявил премьер-министр Саксонии Михаэль Кремера в связи с санкциями ЕС и федерального правительства в отношении российского угля и нефти.
Газ — это действительно «конечно»: если эмбарго на нефть и нефтепродукты Европа еще готова обсуждать, то на газ — нет. В этом сегменте полностью заменить Россию в Европе, как показала практика, некем, даже если нарастить поставки СПГ из США и Катара.
Дорогие металлы
Вторая рекомендация МЭА касается увеличения строительства возобновляемых источников и производства электроэнергии с их помощью. Однако здесь возникает новая проблема: рост цен на металлы, которые нужны для производства энергоустановок из ВИЭ, аккумуляторов и сетей. Больше всего в МЭА переживают за литий, никель, металлы платиновой группы, особенно палладий, а также алюминий и медь.
Цены на них растут уже более года. Первым и главным инфляционным толчком стало восстановление мировой экономики после пандемии коронавируса, снятие ограничений и реализация отложенного спроса. Второй фактор — опасения о стабильности поставок металлов из России. На фоне этих опасений цены подбросило. Сильнее всего скакнула цена на никель: с чуть выше 29 тыс. долларов за тонну в пятницу 4 марта 2022 года до 50,3 тыс. долларов за тонну в понедельник 7 марта. 8 марта цена взметнулась до 100 тыс. долларов за тонну, так что торги были остановлены, а их результаты аннулированы.
В марте также подбрасывало цены на медь, алюминий, палладий, железную руду. Цены на литий просто продолжили рост, который наблюдался и в феврале. «Цены на многие полезные ископаемые и металлы, необходимые для создания чистых источников энергии, стремительно выросли в последнее время из-за роста спроса, перебоев в поставках и опасений о сокращении предложения. Цены лития и кобальта в 2021 году выросли более чем вдвое, а цены меди, никеля и алюминия увеличились примерно на 25–40 %», — говорится в отчете МЭА, который вышел 18 мая 2022 года.
Тренды выглядят тревожно: «Цена лития с начала года подскочила в два с половиной раза. Цена никеля и алюминия, ключевым поставщиком которых является Россия, также продолжили рост, отчасти из-за вторжения России в Украину. По большинству полезных ископаемых и металлов, без которых невозможен энергетический переход, рост цен с начала 2021 года намного превысил крупнейшие скачки цен, наблюдавшиеся в 2010‑е годы».
Прогноз тоже выглядит тревожно: «Ценовые тренды в 2022 году сохраняются».
Однако если изучить графики биржевых цен за последние несколько месяцев, то видно, что цены на металлы вышли на плато или даже снизились и находятся сейчас на уровнях осени 2021 — зимы 2022 года. Поэтому сложно сказать, действительно ли тренд на повышение цен сохранится и, если да, что именно будет причиной его сохранения. Глядя на динамику цен, можно предположить, что паника по поводу возможных отказов от поставок в значительной степени уже улеглась.
Еще момент: цены на золото, которое традиционно в головах инвесторов считается «тихой гаванью», после пробоя в марте психологически важной планки в 2000 долларов за унцию откатились в апреле ниже этой планки, а в мае и вовсе упали ниже 1900 долларов за унцию. По-видимому, в инвестиционном сообществе, питающемся в том числе политической информацией, паники тоже нет, накал кризиса снижается, а интерес переориентируется на другие финансовые инструменты.
Конечно, говорить о том, что разрыв всех возможных связей уже произошел, не приходится — санкции в адрес российского бизнеса продолжают вводиться.
Однако торговля продолжается. И производители, в том числе из России, и потребители в равной степени заинтересованы в поставках, и искать выход из условий, в которые бизнес поставили политики, приходится всем.
Прошедшие несколько месяцев наглядно, на фактах, на процессах в компаниях показывают, что пугало политической зависимости от промышленных поставок — это фикция, придуманная самими политиками. Реальность показывает, что даже высокая зависимость от поставок больших объемов металлов не приводит к политической зависимости покупателя от продавца. Это было понятно еще на возгонке темы поставок углеводородов из СССР в 50–60‑е и затем в 80‑е годы (об этом мы писали в № 4). Панику рисовали и вокруг поставок РЗМ из Китая — сейчас на его долю приходится по разным оценкам, от 60 % до более 70 % мировых поставок этих металлов. Эту тему несколько раз поднимали в 2010 годы, вспоминают и сейчас. Но помимо заявлений об угрозах, которые может представлять запрет на поставки РЗМ, не было информации о том, чтобы эти угрозы хоть раз были реализованы.
Практика показывает, что к нарушениям в производствах приводят искусственно созданные политические барьеры, возводимые на стороне потребления. Вот пример: еще в конце декабря 2020 года США внесли корпорацию ВСМПО-АВИСМА, крупнейшего производителя титана в России, в санкционный список, но менее чем через месяц его оттуда исключили, так как титан нужен Boeing. После начала специальной военной операции корпорация приостановила поставки титана, ссылаясь на накопленные запасы и диверсификацию поставщиков. А в начале июня в WSJ вышла заметка о 10‑дневной приостановке производства самолета Boeing 737 МАХ, причем в качестве причины простоя были названы именно нарушения в цепочке поставок.
Таким образом, рост себестоимости производства аккумуляторных батарей, солнечных панелей и ветроустановок есть, но он связан не столько с нарушениями поставок из России, которые рынок уже в значительной степени преодолел. Гораздо важнее влияние, во‑первых, общемировой инфляции в сегменте металлов из-за послепандемийного восстановления, и во‑вторых, политический рост спроса. Предложение МЭА увеличить производство генерации из ВИЭ, сделанное в марте, — это косвенная стимуляция спроса на металлы и, как следствие, роста цен, о котором МЭА написало в мае.
МЭА предлагает свой рецепт удержать себестоимость производства экологически чистых источников энергии: «Высокие цены на сырье необязательно исключают возможность снижения себестоимости чистых энергетических технологий — нужно удвоить усилия по сокращению затрат за счет инноваций, повышения эффективности и эффекта масштаба. Компаниям также стоит уделять больше внимания устранению рисков по всей цепочке создания стоимости. Следует учесть существующие программы стимулирования, чтобы потребители не отвернулись от чистой генерации».
Российский атом — не зависимость
В этих предложениях следует обратить внимание на последнюю фразу. Под чистыми источниками энергии МЭА наконец-то стало понимать не только генерацию из ВИЭ, но и атомную. И в 10‑шаговом плане один из пунктов предполагает максимальное увеличение выработки электроэнергии на АЭС.
В этой связи следует напомнить, что Росатом занимает лидирующие позиции мире по строительству атомных станций за рубежом. Госкорпорация занимается строительством 24 блоков в девяти странах. Росатом обладает богатым опытом в строительстве и эксплуатации энергоблоков различного дизайна, в том числе самым богатым опытом в мире в строительстве и эксплуатации реакторов на быстрых нейтронах. Поэтому если говорить о максимизации производства атомной генерации, следует обратиться к Росатому, который возводит блоки за разумные время и деньги.
Как показывает практика сотрудничества с Россией по широкому спектру поставок, бизнес с русскими — это работает. А работать с Росатомом — это выгодно и никак не ведет к политической зависимости. Не верите? Посмотрите, какую политическую линию ведет Чехия, где советские атомщики построили шесть блоков и куда сейчас поставляют топливо, или Финляндия, где они построили два блока и планировали строить еще один. «Ханхикиви» была для Финляндии весьма выгодным проектом. Даже в публичном заявлении менеджмент Fennovoima высказывал сожаления: «К сожалению, расторжение договора о строительстве и поставке оборудования будет иметь существенные последствия для сотрудников Fennovoima и, как ожидается, повлияет на подрядные компании и весь регион Пюхяйоки», — заявил генеральный директор Fennovoima Йоахим Шпехт. Решение расторгнуть договор о строительстве и поставке оборудования с «RAOS Project» далось нелегко», — отметил и председатель Совета директоров Эса Хярмяля.
Атомная энергетика — это вклад в энергетический суверенитет любой страны. Она помогает снизить риски в области безопасности поставок и стать более самодостаточными с точки зрения поставок электроэнергии. Цены на урановое топливо согласно статистике, гораздо меньше подвержены волатильности в отличии от цен на газ и нефть.
Многочисленные исследования подчеркивают, что ядерная энергетика изначально невосприимчива к любым проблемам «зависимости», и ни один поставщик не может позволить себе использовать свое рыночное положение для какого-либо политического влияния. История просто не знает примеров шантажа с использованием атомной энергетики.
