Агентство по ядерной энергии (NEA, структура ОЭСР) выпустило обзор «Малые модульные реакторы. Второе издание». В нем обрисовано текущее положение дел в сегменте АСММ, данные структурированы по различным параметрам. Обзор можно было бы рекомендовать как справочник для менеджеров инвестиционных компаний, если бы он не содержал значимые неточности как минимум в той информации, которая относится к российским проектам и технологиям АСММ: они занимают лидирующие позиции в этом сегменте.
Для второго выпуска эксперты NEA выявили 98 проектов АСММ во всем мире. Но проанализировали они 56: «Это те малые модульные реакторы, необходимая информация о которых находится в свободном доступе и ее можно было оценить, и разработчики которых были готовы принять участие в оценке». К прочим относятся те технологии АСММ, по которым не ведется активная разработка, отсутствуют кадровые и финансовые ресурсы, либо работы отменены или приостановлены на неопределенный срок. Оценки, представленные в этом выпуске обзора технологий АСММ, основаны на результатах, достигнутых до 10 ноября 2023 года.
Данные по АСММ структурированы по различным основаниям: степени готовности проекта от концепта до эксплуатации, географии по странам, владельцам площадок размещения, уровню обогащения топлива для реакторов различного типа, типам теплоносителя, способам применения и дополнительным возможностям использования.
Особенности методологии
Прежде всего, удивило заявление о количестве уже работающих АСММ: «На данный момент построены и работают три малых модульных реактора: ВТГР с насыпной активной зоной (HTR-PM) в Китае, плавучий реактор КЛТ-40С в России, а также высокотемпературный испытательный реактор (HTTR) в Японии». Последний относится к исследовательским реакторам. Однако исследовательские реакторы не включаются в число АСММ, к ним относятся только энергетические реакторы, в том числе демонстрационные. Если же авторы обзора взяли на себя смелость включить их в общую классификацию, то в исследовании необходимо было бы как минимум учесть Многоцелевой быстрый исследовательский реактор (МБИР), который Росатом сооружает в Димитровграде и приглашает к участию в исследованиях на нем заинтересованные стороны.
Вопросы также есть к упоминанию торговых судов как потенциально возможного применения малых реакторных технологий. В этом контексте следует как минимум учесть принадлежащий Росатому единственный в мире лихтеровоз «Севморпуть», оснащенный атомной энергетической установкой. Лихтеровоз успешно выполняет рейсы по Северному морскому пути и доставляет грузы в порты назначения.
Также в обзоре не упомянута реакторная установка РИТМ-400. Первые реакторы будут установлены на ледокол «Россия» (проект «Лидер»), уже идет изготовление ключевого оборудования и систем управления реактором. Кроме того, обсуждаются варианты создания наземной АСММ с реактором РИТМ-400 с «Норникелем», стороны заключили соглашение о намерениях и сотрудничестве.
Наконец, главное: в обзоре не упомянут проект наземной АСММ с реакторной установкой «Шельф-М», которую разрабатывает входящий в Росатом Научно-исследовательский и конструкторский институт энерготехники им. Н. А. Доллежаля (НИКИЭТ). Как заявил на форуме «Атомэкспо-2024» гендиректор компании «Русатом Оверсиз» Евгений Пакерманов, по проекту «Шельф» уже выполнен технический проект реакторной установки и множество научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, которые связаны с применением этой технологии. Решение об открытии проекта должно быть принято в этом году. Для размещения станции уже определен регион размещения (Чукотка) и крупнейшие потребители. Станция с установкой «Шельф-М» будет обеспечивать электроэнергией золотой рудник на месторождении Совиное и прилегающие перспективные участки.
Отметим здесь же, что в обзоре NEA НИКИЭТ почему-то обозначен как самостоятельная структура, разработчик реакторной установки БРЕСТ-ОД-300. НИКИЭТ, повторим, входит в Росатом.
В целом Росатом развивает не менее десяти проектов атомных станций малой мощности, находящихся на различных стадиях реализации.
Круг оценки
Для характеристики проектов авторы обзора предложили использовать круг, разделенный на шесть концентрических колец и на шесть секторов. Каждый сектор характеризует определенный параметр проекта.
Первый — выданные лицензии: «Критерии оценки прогресса в получении лицензий в точности соответствуют международным нормам лицензирования, в том числе учитывают взаимодействие с регулирующими органами на этапе, предшествующем получению разрешительной документации, утверждение проекта, строительство и выдачу разрешений на эксплуатацию. Дополнительные баллы даются проектам ММР, проходящим лицензирование одновременно в нескольких странах (вне зависимости от этапа)».
Второй — площадку размещения: «Критерии оценки по наличию площадки для размещения учитывают решения, принятые собственниками площадок, и лицензионную готовность площадок к строительству ММР. Дополнительные баллы даются проектам ММР, достигшим прогресса одновременно на нескольких площадках (вне зависимости от этапа)».
Третий — финансирование: «Критерии оценки финансирования учитывают как публичные заявления разработчиков реакторов, так и общедоступные отчеты о финансировании».
Четвертый — цепочку поставок: «Критерии оценки готовности цепочки поставок учитывают рост объема обязательств, отраженных в меморандумах о взаимопонимании, заключенных договорах и официальных соглашениях о партнерстве, совместных предприятиях или консорциумах с поставщиками или конструкторскими, закупочными и строительными компаниями».
Пятый — вовлеченность: «Критерии вовлеченности отражают количество взаимодействий с людьми и сообществами, связанными с проектом ММР, что должно подтверждаться меморандумами о взаимопонимании, публичными высказываниями в поддержку проекта, встречами с населением или соглашениями о совместном использовании полученной выгоды».
Шестой — топливо: «Критерии оценки успехов в этой области основываются на достигнутом прогрессе в коммерческих поставках необходимого топлива. Когда появляется действующая лицензированная установка по производству топлива, она рассматривается в сравнении с другими, уже используемыми на работающих станциях. Для ММР этого уровня зрелости следующими этапами будут заключение договоров на поставку топлива и получение лицензии на эксплуатацию реактора с конкретным топливом».
Перечень критериев оценки действительно охватывает ключевые вопросы, влияющие на успех создания атомной станции малой мощности. Однако содержание критериев вызывает вопросы. Например, действительно ли можно считать договоренности о размещении на разных площадках однозначным бонусом, причем на любых стадиях? Здесь можно вспомнить пример Westinghouse. Компания не осилила строительство на двух площадках больших блоков, так что проект Virgil C Summer вынужден был остановиться.
Тезис о бонусах от лицензирования в разных странах также выглядит неоднозначно, если вспомнить скандал с NuScale. Компания подала на лицензирование один проект, а строить предложила другой, который планировала лицензировать позже. Однако в ноябре прошлого года проект по созданию американской АСММ на площадке лаборатории в Айдахо был остановлен, участники обвинили NuScale во введении в заблуждение. На этом фоне этичность предложений NuScale создать АСММ в других странах выглядит как минимум спорно.
Критерии степени вовлеченности также вызывает вопросы. Наивысшую оценку проект получает при «наличии десяти или более случаев вовлеченности гражданского общества». Во-первых, непонятно, почему десять. Во-вторых, неясно, что считать единицей вовлеченности. В обзоре по этому поводу говорится следующее: «Будут рассматриваться упоминания (видео, подкасты или интервью) в крупных неядерных СМИ, а также меморандумы о взаимопонимании, публичные высказывания в поддержку проекта, встречи с населением, соглашения о совместном использовании полученной выгоды со стороны следующих групп заинтересованных лиц: национальные правительства, региональные правительства, органы самоуправления коренных народов, профсоюзы, неправительственные организации, организации гражданского общества, общественные организации, университеты, конечные пользователи и потребители, консультативные советы». Но вот пример: при поддержке ПАТЭС в Певеке был построен православный храм. Следует ли его учитывать как одну единицу вовлеченности или несколько?
Также хотелось бы отметить, что утверждение об «отсутствии свежей информации из открытых верифицируемых источников о вовлеченности» проекта БРЕСТ-ОД-300 не отражает реального положения дел. БРЕСТ-ОД-300 строится на площадке Северского химического комбината (СХК), входящего в структуру топливного дивизиона Росатома, поэтому определять глубину вовлеченности необходимо с учетом деятельности обеих организаций — как минимум в Северске. Рассматривать БРЕСТ-ОД-300 отдельно от СХК и Топливного дивизиона в контексте вовлеченности так же бессмысленно, как пытаться определять ее для каждого блока многоблочной АЭС. Отметим, что СХК — это градообразующее предприятие в моногороде (company town), поэтому степень вовлеченности его в городскую жизнь максимальная уже много десятков лет.
«Колдун» для ОЯТ
NEA предложило совместный проект «Комплексное обращение с отработавшим ядерным топливом малых и перспективных реакторов»: «Совместный проект NEA по комплексному обращению с отходами малых и перспективных реакторов (WISARD) направлен на то, чтобы воспользоваться уникальной возможностью и с самого начала жизненного цикла таких реакторов выработать комплексный подход к обращению с ОЯТ. Целевая платформа WISARD будет способствовать сотрудничеству и взаимопониманию между заинтересованными сторонами на протяжении всего жизненного цикла АЭС, что станет ключом к выработке успешной и устойчивой программы». Идея по созданию такой платформы, безусловно, интересная, полезная и перспективная. Но если участие в платформе будет ограничено лишь странами ОЭСР, то, по-видимому, другие страны либо будут развивать системы обращения с ОЯТ для малых реакторов самостоятельно, либо организуют подобную платформу в рамках иного объединения. Например, БРИКС.
Пока же управление ОЯТ в сегменте малых реакторов находится на начальной стадии развития, что и отмечается в исследовании: «Для оценки проектов АСММ в аспекте планирования работы с ОЯТ и их готовности к утилизации ОЯТ после окончания срока службы отсутствовала достаточная информации из открытых верифицируемых источников. Ожидается, что в будущих изданиях обзора NEA по малым модульным реакторам будут разработаны методология и критерии оценки прогресса в этой области».
Введение в АСММ
В целом, если бы информация о российских проектах была корректной, обзор можно было бы рекомендовать для финансовых организаций, которым необходимо познакомиться с контекстом развития АСММ, проектами в сегменте и сравнить их по нескольким значимым признакам, а также в первом приближении ответить на вопрос, стоит ли инвестировать в ту или иную технологию или проект. В отчете отмечают три ключевых достоинства атомной генерации, о которых уже много лет на различных площадках говорят представители Росатома: вклад в декарбонизацию, стабильность ценообразования и энергогенерации. «Малые модульные реакторы сыграют ключевую роль в достижении целей декарбонизации, причем их значимость будет только возрастать», — уверены авторы доклада.
Также они отмечают вызовы, стоящие перед атомной отраслью: это реализация ядерных проектов в срок и в рамках бюджета, получение доступа к значительным объемам финансирования по конкурентоспособным ставкам, обеспечение здоровой и устойчивой цепочки поставок, а также обеспеченность квалифицированной рабочей силой.
Но у АСММ есть и достоинства: благодаря меньшему размеру они более безопасны, их проще строить, в абсолютных цифрах они дешевле. Кроме того, их проще встраивать в энергосистему, у них больше возможностей для развертывания, а также нередко есть возможности для дополнительных применений — выработки тепла (эта опция реализована на ПАТЭС) и производства изотопов.
Авторы уверены, что у АСММ есть два окна возможностей. «Малые модульные и перспективные реакторы с высоким уровнем готовности будут играть центральную роль в достижении углеродной нейтральности к 2050 году, поддерживая усилия по декарбонизации, которые, как ожидается, будут набирать темп в 2030-х и 2040-х годах» — это первое. «Массовое строительство малых модульных и перспективных реакторов, в настоящее время находящихся на более низком уровне готовности и предназначенных для производства электроэнергии, тепла и водорода, может начаться в 2040-х годах, что будет способствовать долгосрочной устойчивости за счет усовершенствования ядерного топливного цикла» — второе.
